Сейчас, когда пишу я эти строки, ночь разгорелась, полночь тает,

В окно влетевший ветерок природы тайны мне вверяет.

 

Вокруг всё неподвижно, спит укрыто лунным серебром,

И только ветер шевелит сирень перед моим окном.

 

Голубым и синим светом небо так расчленено,

Так нополнено волшебством, как ритмами моё письмо.

 

Столбы таинственного света дают вещам такую мощь,

Что щедро плещется всё чувством, как моё сердце в эту ночь.

 

С давних пор и у меня тайна скрыта в сердце этом;

Я от всех её таю в темной глубине своей, не даю коснуться свету.

 

И неведомо друзьям, что за желчь вмещает сердце,

От которой мне вовек никуда уже не деться.

 

Не укрыть глухую думу сердца удовольствиям могучим,

Не похитить женской страсти страсть, которою я мучим;

 

Тихий стон во сне не выдаст, ни вино, и нет тех сил,

Чтоб отнять, что я глубоко в тёмном серце поместил.

 

Только ночь в часы бессониц, вся сверкая зрачками звёзд,

Знает эту тайну, знает. Знает всё нагая ночь.

 

Знает – как осиротел я, как истязал себя напрочь.

Нас... двое в этом мире: я и ночь, Я и Ночь!


Перевод с грузинского   Н. Барнабишвили